Спасать людей в Гватемале, пережить полугодовой карантин, ходить за сгущёнкой за 12 километров — через такие приключения пришлось пройти нашему волонтёру, Маше Скоромниковой. В сентябре этого года она вернулась в Россию. Мы побеседовали с Машей, чтобы узнать о её приключениях подробно и о том, как волонтёрство в Health & Help меняет жизнь.
Сможешь подвести итоги своей практики в клинике в двух словах?
Я провела на проекте 10 месяцев – впечатлений хватило. Было безумно интересно, но очень тяжело – особенно в карантин, когда периодически просто хотелось плакать. Я получила настолько большой медицинский и жизненный опыт, что точно могу сказать: ожидания оправдались на 200%.
Что изменилось в твоей жизни после работы в Гватемале?
Ещё до начала карантина в Гватемале я научилась быть более сдержанной во взаимоотношениях с людьми. Мой кругозор значительно расширился, появился стимул учить и учить английский. Карантин стал особенной школой: он действительно учит снимать корону с головы, слышать людей, с которыми живёшь, и становиться более терпимой.
Расскажи подробнее про карантин: каково было сидеть 6 месяцев взаперти с одними и теми же людьми?
Может быть, это грубо прозвучит, но это как побывать в тюрьме: ощущение такое, будто твою свободу физически ограничили. Ты толком не можешь передвигаться дальше своей деревни и не понимаешь, что будет дальше. Все время какие-то надежды, надежды…
Мы находились в замкнутом пространстве вчетвером. На самом деле нам очень повезло — все волонтёры оказались настолько адекватными, что мы смогли максимально безболезненно пережить это время. Старались держаться на плаву. Все свои пожелания и точки зрения надо было озвучивать очень аккуратно, чтобы было комфортно всем, а не только тебе. Понимали, что нам нельзя ссориться: ведь уйти или убежать некуда.
До карантина было примерно то же самое: работа и жизнь в коллективе, но ты все-таки выходил куда-то на выходных. Постоянно менялась картинка, эмоции – а тут такой ступор. В общем, это была очень серьезная эмоциональная школа.
Был ли какой-то случай на проекте, который вызвал больше всего эмоций или как-то повлиял на тебя?
Было несколько случаев. Думаю, чаще всего мы лучше запоминаем плохое, чем хорошее, поэтому расскажу о двух плохих.
Первый случай – это пациент, из-за которого всей нашей клинике пришлось сидеть на карантине 21 день: мы не могли никуда выйти вообще. Как-то утром семья привезла к нам пожилого мужчину — он не мог дышать, даже выйти из машины не мог. Температура тела у него была 38,0 градусов, уровень сатурации был низким. У нас возникло подозрение на коронавирус, и мы подключили его к аппарату с кислородом. Через какое-то время показатель сатурации немного улучшился, но пациент периодически «уходил в себя», у него начался синдром оглушения — начальная стадия полной потери сознания, так называемая прекома. Мы, конечно, направили его в больницу, где ему должны были помочь — у нас не было специального оборудования и рентген-аппарата, без которого в данном случае обойтись было нельзя. К тому же, в клинике оставалось не так много кислорода (хватило бы только на ночь), а больного надо было снова подключать к аппарату.
И тут произошло самое страшное: семья мужчины отказалась везти его в больницу, потому что они оказались очень верующими людьми и были убеждены, что смерть человека — это решение бога. На меня эти слова произвели сильное впечатление. Родственники больного сказали, что нам доверяют, и бог разрешил им приехать к нам в клинику, но не разрешает отвезти его в больницу.
Потом был долгий разговор нашего медбрата Рафаэля с сыном пациента. В какой-то момент сын начал плакать. Я тоже чуть не заплакала от своего бессилия, но сдержалась. Решение его сына показалось мне несправедливым — как может один человек решать за другого, взрослого, который почти умирает.
Я попросила сына больного написать отказ от госпитализации, как у нас в России – для того, чтобы он почувствовал ответственность, понял все риски. Сын плакал, сначала не хотел писать отказ, но в итоге написал, и они уехали. А через час его отец умер.
Второй случай, когда у пожилого мужчины был сахарный диабет, и мы два раза возили его в больницу – у него уже начали отказывать почки, и еще была гангрена ноги. Эти два раза в больнице ему отказывали в госпитализации, хотя показатели были критическими. Когда мы привезли пациента в больницу в третий раз, ему уже надо было делать гемодиализ. В этот раз его приняли, сделали 2 гемодиализа, но он все равно умер. Из-за пандемии родственники не смогли прийти к нему в больницу и попрощаться, им никто даже не сообщил о его смерти.
Мы хорошо общались с дочкой этого умершего мужчины, она после этого давала интервью Рафаэлю. Когда я слушала ее, у меня наворачивались слезы: она благодарила нашу клинику, говорила, что ее отец хотел приезжать только к нам из-за нашего отношения. Он благодарил наших врачей. Дочь с сожалением говорила: «Нам не повезло, что мы живем в Гватемале, а не в России, где моему отцу точно бы помогли. А так мы обречены на другое».
Эти два случая являются показательными: один – о культуре и развитии народа в Гватемале, другой – о здравоохранении этой страны. А счастливые истории — это когда мне хотели отдать детей.
Детей отдать?
Да. Пару раз я умилялась миленьким детишкам, и мне предлагали их взять. На третий раза я перестала так умиляться. И еще был случай с ребенком, который меня боялся после лечения ожога. Его семья жила в пятнадцати минутах езды от нас, и каждый раз, когда мы ехали на рынок, мальчик выбегал на улицу, махал, улыбался. Потом мы останавливались — я хотела подойти к нему, а он начинал плакать и убегал домой. То есть, на расстоянии я тебе буду махать и улыбаться, но ты не подходи ко мне.
Расскажи о самом ярком воспоминании за все время пребывания на проекте?
Их было много, одно выделить трудно. Мне вспоминается озеро Атитлан — помню, как увидела его, и меня поразила красота озера и вулканов вокруг. А в клинике ярким впечатлением была первая встреча с ребятами: когда я добиралась в Гватемалу три дня самолетами, потом ехала пять часов на автобусе, и была очень уставшей. Нас так тепло встретили: мы все обнимались, а потом случилось самое прекрасное: на ужин было мое любимое блюдо — макароны с курицей, а курицу там готовили раз в неделю. В этот момент я почувствовала себя очень комфортно.
Вообще я потом уже поняла: главное, что скрашивало мое пребывание – еда и сладости, которые стали моим утешением. Я за 12 км ходила через деревню со стаей собак, чтобы купить сгущенку – это был квест не из легких.
Расскажи про ошибки, которые ты совершала во время своего пути волонтера. От чего ты могла бы предостеречь других?
Учите испанский! Я начала изучать его за год до поездки. Подошла к этому, осознавая свои возможности, так как мне тяжело даются иностранные языки. И все равно я многое не понимала, когда только приехала, и у меня был стресс. Языковой барьер стал для меня первой проблемой, с которой я столкнулась – несмотря на то, что готовилась к ней.
Ошибки, ошибки… Наверное, это касается опять-таки общения с людьми – я, например, часто не прислушивалась, была эгоисткой: мне хорошо вот так, значит и тебе вот так должно быть хорошо. Надо слышать друг друга.
Тому, кто только собирается поехать, я бы посоветовала: подумай, сможешь ли ты спокойно принять любые изменения в своей жизни. Сможешь ли ты жить с абсолютно разными людьми и стараться каждый день с чем-то мириться, где-то не реагировать – потому что ты являешься частью команды.
Ещё посоветую иметь закладки, чтобы можно было быстро найти необходимую информацию: сайты-справочники по лекарствам и болезням, современные рекомендации.
Браться за что-то новое действительно всегда страшно. К каким сложностям ты была меньше всего готова?
На всех этапах проживания был маленький шок. В рабочих моментах были сложности, потому что я не сталкивалась раньше с такими пациентами и болезнями — я не понимала, как и что с этим делать. Было страшно.
Первые три дня для меня всё было шоком: ванная, туалет, кухня, мой новый рацион. Я, конечно, про все это знала, но одно дело знать, а другое – столкнуться лично. Мне было сложно из-за того, что не было сладкого и капучино, который я люблю пить каждое утро. Мусор, который есть в Гватемале, тоже вызвал у меня шок. Жалко природу, жители ее не берегут. Но я понимаю, что это связано с их образованием и развитием.
Сложно видеть собак, которые бегают в бесчисленном количестве. Мне кажется, можно сделать целую волонтерскую программу, чтобы что-то с этим сделать – чтобы они не размножались в таком жутком количестве и не страдали. Ко всему этому я меньше всего была готова, но я понимала: либо я с должна с этим смириться, либо уезжать.
Кому точно не стоит ехать на проект?
Хочу сказать сразу, кому точно не стоит: людям, которые не готовы принимать чужую точку зрения, и которые уверены, что правы только они. Это не так просто в себе признать. Но если ты эмоционально реагируешь на любое мнение, которое не совпадает с твоим, тебе будет тяжело находиться там. На проекте вы всё время вместе – спите, завтракаете, ужинаете. Люди остаются с тобой на протяжении недель и месяцев.
А кому всё-таки стоит?
Я охарактеризовала бы нас так: «сумасшедшие авантюристы». По-другому, наверное, никак. Открытые, энтузиасты, авантюристы… Это открытые энтузиасты, которые могут коммуницировать со всеми и при этом умеют сгладить углы, решать конфликты. Люди, которые умеют ставить себя не на первое место. Вот таким людям стоит ехать.
Как сейчас складывается твоя жизнь? Где ты работаешь и какие планы на будущее?
После возвращения я почти сразу устроилась на работу в детский хоспис, куда собиралась еще до Гватемалы. Пока прихожу в себя: наконец-то одеваюсь красиво, ем все недоступные деликатесы и безумно радуюсь общению с близкими. Еще переосмысливаю полученный опыт, пытаюсь понять, что произошло там и как мне сейчас вести себя здесь. Сейчас я смотрю на изменения, которые со мной происходят, и у меня ощущение, будто весь мир перевернулся. Меня разбудили, а мне надо немного к этому привыкнуть, прочувствовать. Да, именно прочувствовать: понять что мне нравится, что для меня важно и куда мне дальше идти. Поэтому у меня нет планов даже на лето. Обычно я хожу в походы, заранее выбираю место, а сейчас даже не знаю, куда бы мне хотелось отправиться.
Одно я знаю точно: я бы еще раз вернулась хотя бы на месяц в Гватемалу или Никарагуа — там я еще не была. И знаю, что хочу вернуться в Мексику – для того, чтобы просто отдохнуть, мне там так понравилось. А пока в планах у меня просто пожить свою жизнь со сгущенкой, за которой не надо ходить за двенадцать километров.
