Елизавета и Михаил Шишины — наши любимые архитекторы, которые вместе с нами с самого начала. Ребята с волонтерами и местными жителями построили клинику, которая уже второй год успешно функционирует в Гватемале. Сейчас ребята на строительстве новой клиники в Никарагуа.
Расскажите немного о себе. Как вы стали архитекторами и какие проекты у Вас были до Health&Help?
Миша родился и вырос в Барнауле. Еще будучи студентом-архитектором неоднократно ездил в Москву на практику, и после окончания университета продолжил там работать. Лиза — из Москвы. Работать по специальности начала уже на 2-м курсе, а частые выезды на авторский надзор способствовали быстрому накоплению практических навыков.
Лиза:
Выбор профессии для нас обоих не был ни случайным, ни наследственным. Это был осознанный выбор, основанный на складе характера и наших способностях. Познакомились мы на работе, где проектировали крупные объекты — жилые и общественные здания.
Миша:
Однако перспективы жизни и работы в Москве не совпадали с нашей мечтой — с помощью архитектуры участвовать в решении глобальных проблем (например, социальных, экологических), касающихся всех слоев общества и актуальных по всему земному шару. Так мы оказались на проекте Build a school for Nepal, чтобы построить школу в самом сердце Гималаев.
Как вы попали на проект и почему выбор пал на Health&Help?
Миша:
Попробовав свои силы в Непале, мы поняли, что нам хотелось бы продолжать работать в сложных условиях, в самых удаленных точках нашей планеты, решать нетривиальные проектные вопросы, изучать традиционные технологии, изобретать новые. Оказалось, что нам по пути с большим количеством целеустремленных людей, путешественников, волонтеров, готовых оставить привычные и комфортные условия, чтобы поехать на край света строить школу или клинику, работать учителем, врачом, строителем, или работать удаленно, собирать средства. Поэтому, когда мы узнали про намерение Виктории Валиковой построить клинику для индейцев майя в Гватемале, мы сразу предложили ей свою помощь.
В чем именно состоит ваша работа? Вы архитекторы, но строите ведь тоже вы сами?
Лиза:
Обычно задача архитектора состоит в том, чтобы разработать концепцию, продумать объем и планировку здания, придумать дизайн фасада и иногда интерьер, после чего проследить, чтобы конструкторы и инженеры не изменили первоначальный облик до неузнаваемости. В случае с Health&Help круг наших обязанностей гораздо шире.
Сначала мы разрабатываем архитектурный проект, после чего уточняем отдельные моменты с конструктором. Есть несколько молодых ребят, с которыми мы консультируемся по мелочам, но основные моменты, такие как расчет фундаментов, несущих конструкций, сейсмоустойчивость, мы доверяем проверенному и очень грамотному специалисту, с которым ранее работали в Москве. После этого приступаем к составлению сметы на проект — считаем объем материалов и составляем бюджет. По приезду на место определяем посадку здания, размечаем оси и начинаем строить.
Миша:
Все делаем сами вместе с волонтерами: от раскопки траншей для фундамента до разводки электрики. Никто из нас не строитель, и если не знаем как сделать что-то, то идем искать информацию в интернете, смотрим ролики на Youtube, учимся, пробуем, переделываем. Из-за этого штукатурка местами кривая, или геометрия бетона не идеальная, но в остальном все прочно и надежно — за качеством конструкций следим строго.
Что в проектировании является для Вас наиболее проблематичным?
Миша:
В каждом новом проекте есть свои сложности. Приступая к работе, мы всегда составляем список проблем, условий, изучаем контекст (культурный, исторический, эмоциональный, физический, геологический и т.д.). Чем больше мы знаем о том «Кто?», «Что?», «Где?», «Для кого?», тем точнее мы сможем ответить на вопрос, каким должно быть будущее здание, то есть — спроектировать его. Так вот большой проблемой является сбор всей этой информации, находясь за тысячи километров от участка, на другом континенте. У нас нет возможности посетить страну до начала работы, поэтому во многом приходится прислушиваться к интуиции, а потом на месте проверять, насколько наши догадки были верны.
Как вы, являясь парой, делите обязанности и принимаете решения?
Лиза:
Что касается нас, то, наверное, это тот редкий случай, когда два архитектора работают как один, только с удвоенной силой. Все решения мы принимаем вместе, главного нет. Конечно, распределяем отдельные проектные задачи, но всегда остаемся «взаимозаменяемыми».
С какими сложностями вы столкнулись на проекте в Гватемале и удалось ли их избежать при строительстве клиники в Никарагуа?
Миша:
К счастью, мы пока не сталкивались нос к носу со серьезными стихийными бедствиями или эпидемиями, поэтому самые сложные проблемы в нашей практике были связаны с людьми, которые вовлечены в процесс. Почти невозможно предсказать, как нас будут воспринимать местные жители, будут ли лояльны к нам, будут ли понимать, что мы вообще делаем и для кого, будут ли помогать нам, или все отношения ограничатся только гостеприимным приемом и не более того. Во время организации работы и жизни на проекте необходимо взаимодействовать с различными околостроительными организациями, поставщиками, продавцами и т.д. Очень многое зависит от их добросовестности.
Также, жизнь и работа в волонтерском лагере больше похожа на серьезную и долгую экспедицию, в которую следовало бы идти с проверенными, надежными, знающими друг друга людьми. А в наших проектах встречаются совершенно разные люди, зачастую с противоположными взглядами, темпераментами, способностями. Невозможно точно спланировать работу и рассчитать время — слишком много «неизвестных элементов в уравнении». Гватемальский проект показал, что отрегулировать работу с местным населением вполне реально. Однако мы не учли, что деревенские рабочие будут меняться каждый день, и из-за этого их невозможно будет обучать чему-то более сложному, чем они сами уже умеют.
Лиза:
На никарагуанском проекте было принято решение совместить работу местных жителей и волонтеров. Но оказалось, что мужчины из нашей деревни не могут соблюдать графика работы, и кроме того просто не готовы к физической работе на стройке. Поэтому рассчитывать пришлось только на сменяющих друг друга волонтеров. По сравнению с этим все остальные проблемы — это в целом такие мелочи, которые делают нашу работу скорее интересной, чем сложной.
Отличаются ли нормы проектирования и строительства в Никарагуа и Гватемале от Российских?
Миша:
Строительные нормы в России — это свод жестких законов и требований, которые регламентируют большинство возможных проектных решений. Тома СНиПов и СанПинов были созданы достаточно давно, и, несмотря на проводимую актуализацию, все еще содержат в себе множество противоречий и не соответствующих текущему времени требований. Архитекторы из-за соблюдения всех правил часто совершенно забывают об истинном призвании архитектуры и о творческой стороне нашей профессии. В Гватемале и Никарагуа отсутствуют нормы для строительства вне городской черты, даже если это больница.
Лиза:
Чтобы построить удобное и отвечающее своим функциям здание нам было достаточно здравого смысла, поделенного на бюджет. Тем не менее после завершения строительства в Гватемале нам все-таки пришлось «пройти экспертизу»: в клинику приезжал чиновник из города, он долго восхищался количеством раковин для мытья рук (по одной в каждом медицинском кабинете), после чего тут же выдал на клинику лицензию.
Не страшно ли было ехать на край земли в первый раз и с каким чувством вы отправились в Никарагуа?
Миша:
Мы оба давно начали путешествовать по разным странам и нас всегда тянуло в такие места, о которых говорят «край земли». Постепенно этого стало не достаточно. Захотелось не просто побывать где-то, а приобщиться к этому месту настолько, чтобы оно стало «своим» — пожить, поработать, дать что-то от себя. Страшно никогда не было, азарт побеждал все чувства.
Лиза:
В Никарагуа мы отправились уже как на работу, разве что без зарплаты. Мы думали, что латиноамериканским колоритом и достопримечательностями нас уже не удивить. Но мы не ожидали такой дикой и красивой природы. И не ожидали, насколько здесь непростые условия. Некоторые думают, что жизнь в тропических странах легкая: лежишь в гамаке, с пальмы падает банан — это миф. В Никарагуа такая жара, что гамак истлевает и превращается в лоскутки, а пойдёшь за бананом, на тебя набросится рой неведомых жалящих насекомых. Когда мы приехали, нас ждала заросшая площадка без воды и электричества, дороги к ней тоже не было. Этот проект, по сравнению с гватемальским, оказался намного сложнее, но тем и интереснее.
Поделитесь секретом, как вы не опускаете руки и как вдохновляете команду, которая полностью состоит из волонтеров?
Лиза:
Мы не воспринимаем проект, как мимолетную авантюру, для нас это наша обычная жизнь. А как можно опускать руки в жизни? Если проблемы возникают, то мы их решаем. Если все идет гладко — радуемся и стремимся успеть побольше.
Миша:
Мы работаем много, всегда выкладываемся по полной и даже немножко больше. Мы всегда на передовой с ребятами. Других способов вдохновить не знаем или не считаем уместными. Все, кто задерживается на проекте надолго или приезжает повторно, сами обладают очень мощным внутренним стержнем и имеют свои личные причины продолжать, лозунги на них не действуют, а зарплату поднять им мы не можем.
Расскажите немного об архитектуре каждой клиники, почему проекты разные?
Миша:
Здание всегда находится в своем уникальном контексте, который влияет на его художественный образ. В горах Гватемалы условия для проектирования сильно отличаются от побережья Никарагуа. Архитектурная концепция клиники в Гватемале — это квинтэссенция впечатлений от традиционных ремесел, древнейших верований и ежедневного быта. Разноцветный фасад клиники отсылает и к ярким орнаментам в национальной одежде, и к главнейшему древнему божеству майя — богу плодородия, изображавшемуся в виде кукурузного початка. По сей день кукуруза является важной составляющей рациона в Гватемале. А еще там она бывает разноцветной, сочетающей на одном початке белые, желтые и красные зерна.
Лиза:
В Никарагуа площадка расположена в лесу, на самом берегу Тихого океана у подножия вулкана Косигуина. Эти места начали заселяться людьми совсем недавно, поэтому природный фактор здесь является основным. Клиника задумана как простой яркий знак медицинской помощи, инородный в джунглях предмет, как бы оставленный здесь «пришельцами», то есть нами. Этот предмет застыл, с восхищением наблюдая за уходящим в море закатным солнцем.
Вы можете в нескольких предложениях описать, как проходит ваш день в Никарагуа.
Миша:
Я просыпаюсь обычно позже всех, потому что я сова. Завтракать заканчиваю тоже последним. Зато одет сразу в рабочее и на стройку выхожу первым. Готовлю себе инструмент и рабочее место. Подхожу по очереди к ребятам, уточняю, как у всех дела. Что-то решаем по месту, что-то требуется начертить, сделать эскиз, и тогда мы зовем Лизу. Включаем музыку и работаем. У кого по несколько задач, приходится чередовать. Пока перегретый инструмент остывает, переключаешься на другую работу. Я всегда смотрю, кто что делает. Если кого-то долго не вижу, бегу искать, если кто-то лёг и тяжело дышит, отправляю ко врачу и в гамак) Потом обед, который длится 2,5 часа. Успеваю поесть, поспать или почитать, купаться не хожу — обламывает.
После обеда еще 3 часа работы, потом ужин, обсуждение задач на завтра, чтение, душ, спать. Ну короче это все не очень интересно, обычный день.
Лиза:
В дни, когда мне выпадает очередь готовить завтрак, я встаю еще затемно — в 4:45 уже на ногах. Овсянка, яйца, кофе — наше стандартное меню. Работать начинаем ровно в 6.30. Если все задания-чертежи мной уже выданы и нет срочных проектных вопросов, то иду на стройку — там задачи разные: от разметки здания и гидроизоляции кровли до водопровода и электрики. Фотографирую процесс и ребят, снимаю видео. Иду в лес, проверить доски, которые нам пилит дровосек. Неожиданно приезжают в гости военные с ближайшей базы — надо угостить их кофе, рассказать как у нас дела. Соседи начинают ставить свой забор на нашей территории — бегу узнавать в чем дело. В обед успеваю прополоть сад или убраться в волонтерском доме. В оставшиеся несколько часов подбиваю бюджет (ведь накануне ездили в город и закупили много материалов), делаю чертежи, чтобы на завтра у ребят были все задания. Ну а там, как уже сказал Миша, — ужин, душ и спать, ведь завтра снова рабочий и насыщенный делами день.
Поделись историями со стройки, которые вы будете рассказывать своим внукам.
Миша:
Сложно выделить какой-то один эпизод. Очень много было подвигов, поступков и происшествий, которые слились в одно большое приключение. Работа еще продолжается, может быть получится ответить, когда все закончится. А внуков отправим самих путешествовать, нечего старческие бредни выслушивать.
Лиза:
Историй много и не только со стройки. И про дьявола в колодце, и про отличие местного дюйма от британского.
Что дал Вам проект? Изменил ли он что-то в вашей жизни или во взглядах?
Миша:
Пока я вращаюсь в процессе, и некогда даже подумать о том что с нами будет после того как все закончим, очень трудно рефлексировать и объективно оценивать своё состояние.
Это похоже на наркотик с сильным привыканием. Я втягиваюсь все сильнее и становлюсь тоже сильнее.
Лиза:
Кроме двух десятков седых волос? (смеется) Если серьезно, то для меня важно не чувствовать себя бесполезной. То, чем мы занимаемся в Health&Help очень воодушевляет. Приятно осознавать, что построенное нами здание является местом, где творится добро. Теперь врачам-энтузиастам с большим сердцем есть куда приехать, чтобы подарить свои знания, любовь и заботу. А местным жителям есть куда обратиться за медицинской помощью, и быть уверенными, что им не откажут. Так что в своих взглядах на мир я только укрепилась.
Что планируете делать, когда проект в Никарагуа закончится?
Лиза:
Во-первых, попутешествуем немного. Обидно провести год на другом континенте, и не увидеть ничего, кроме одной деревни. А затем приступим к поискам нового проекта.
Миша:
Могу сказать чего бы делать не хотелось — это вернуться в Москву, устроиться на работу и начать все сначала. Хотелось бы вести несколько таких проектов одновременно, с привлечением профессиональных строителей в еще более сложных условиях. Мы бы хотели выйти на новый уровень, чтобы не разрываться между волонтерскими проектами и проектами, которые приносят деньги, и иметь возможность всегда заниматься любимым делом.
